Был приговор не в бровь, а в глаз...
Был приговор не в бровь, а в глаз...
Андрей Леонкин Был приговор не в бровь, а в глаз. Глашатай огласил указ. Читал с похмелья, мучила икота. Я понял только миг спустя, Мою Любовь казнить хотят, А я стою у эшафота. Меня теснят литым плечом И в спину дышат первачом - В воскресный день до зрелищ все охочи, Не чую ног, не чую рук, А на помосте лучший друг Стоит с кнутом и весело хохочет Сколько мук и последняя - эта. Я себя заставляю смотреть. А по снегу разута, раздета Шла Любовь моя, шла на смерть... И, боясь ощутить пустоту, Просыпаюсь в холодном поту... Пусть в окошко стучит воронье, Лишь бы слышать дыханье твое... Шипел наркозный аппарат, Витал как ангел, Гиппократ, А я стоял бессильный, как невежда. Текла, как реквием латынь, Я сам себе шептал: Остынь, Ты видишь - шьют, а,значит, есть надежда. Который день, который час, Который год идет на нас, Но мне лица не видно под бинтами. Вот нитка, вдетая в иглу, Вот кровь на каменном полу, А вот душа, почти уже как камень... Сколько мук и последняя - эта. Тут, как я, камянел бы любой... А в потоке стерильного света Умирала моя любовь... И, боясь ощутить пустоту, Просыпаюсь в холодном поту... Пусть наветы вокруг и вранье, Лишь бы слышать дыханье твое... Мы в лес вошли, и вздрогнул лес, И слезы капнули с небес, И тропы зарастали вслед за нами, И Чародей - Лесной Божок - Нам у ручья костер разжег И у костра зеленым было пламя... Мы пили горькие меды, И, не предчувствуя беды, Мы расплескали все свое везенье... И Чародей исчез, а мы Остались глухи и немы И ты шагнула в огненную зелень... Сколько мук и последняя - эта Я смотрю, все на свете кляня. Словно лед среди жаркого лета, Таешь ты на глазах у меня... И, боясь ощутить пустоту, Просыпаюсь в холодном поту... Пусть во сне мы сгораем живьем, Лишь бы слышать дыханье твое... Октябрь 1989