Ничего не могу и не значу... - Из больничной тетради (ст.: А. Жигулин, муз.: А. Дулов)
Из больничной тетради
Стихи Анатолия Жигулина, муз.: А. Дулов Ничего не могу и не значу. Словно хрустнуло что-то во мне. От судьбы получаю впридачу психбольницу - к моей Колыме. Отчужденные, странные лица. Настроение - хоть удавись. Что поделать - такая больница и такая "веселая жись". Ничего, постепенно привыкну. Ну а если начнут донимать, оглушительным голосом крикну: - Расшиби вашу в Сталина мать! Впрочем, дудки! Привяжут к кровати. С этим делом давно я знаком. Санитар в грязно-белом халате враз отключит поддых кулаком. Шум и выкрики - как на вокзале, целый день - матюки, сквозняки. Вон уже одного привязали, притянули в четыре руки. Вот он мечется в белой горячке - изможденный алкаш-инвалид: - Расстреляйте, убейте, упрячьте! Тридцать лет мое сердце болит! У меня боевые награды, золотые мои ордена... Ну, стреляйте, стреляйте же, гады! Только дайте глоточек вина... Не касайся меня, проподлина!.. Я великой победе помог. Я ногами дошел до Берлина, а назад возвратился без ног!.. - Ну-ка, батя, кончай горлопанить! Это, батя, тебе не война!.. - Отключите, пожалуйста, память или дайте глоточек вина!.. Рядом койка другого больного. Отрешенно за всей суетой наблюдает глазами святого вор-карманник по кличке Святой. В сорок пятом пошел с "малолетки", он, Гулага безропотный сын. Он прилежно глотает таблетки: френолон, терален, тизерцин. Только нет, к сожалению, средства, чтобы жить, никого не коря, чтоб забыть беспризорное детство, пересылки, конвой, лагеря... Гаснет солнце в проеме оконном... Психбольница, она - как тюрьма. И слегка призабытым жаргоном померещилась вдруг Колыма... Только здесь, в этом шуме и гвалте, есть картинки еще почудней: вон безбожник, мордастый бухгалтер, ловит кепкой зеленых чертей... Ничего, я привыкну, привыкну. Было хуже мне тысячу раз. Оглушительным голосом крикну: - Хрена ловишь ты их, педераст?! От жестокого времени спрячу эти строки в худую суму. Ничего не могу и не значу и не нужен уже никому. Лишь сосед мой, товарищ неблизкий, прохрипит, осадив мелюзгу: - Толик, сделай чифир по-колымски!.. Это я еще, точно, смогу. Все смогу! Постепенно привыкну. Не умолкнут мои соловьи. Оглушительным голосом крикну: - Ни хрена, дорогие мои!..